Вепри валили коней, рвали клыками всадников. Дружинники были вынуждены ими заняться. А другие вепри продолжали атаковать. Валились с испуганным ржанием кони, кричали дружинники, хлестала из артерий кровь.

Отряд сразу понёс страшные потери, но, несмотря на это, люди постепенно брали верх. «Правильная» атака вепрей выродилась в отдельные схватки, когда уже дружинники по двое, а то и по трое разили с верхов одного зверя. Бой превратился в охоту. Вроде бы…

Сотник оторопело уставился на человека в кожаной одежде с топором на длинном древке. Что за морок! Тут же были только свиньи!

Объяснять ему никто ничего не собирался. Страшным ударом другого топора сотнику сломали хребет, а когда он упал с лошади, горло разорвали кабаньи клыки.

Вообще-то, нападение мальчат-пастушат на свинках было отвлекающей атакой. Воины-вепри подошли из перелеска, когда дружинники избивали несчастных животных. А они ведь очень умные!

В иных землях кельты сражались с мастиффами, а эти вот всё то же самое, только с вепрями. Другого человека, не тотемного воина-вепря, звери растерзают, а этих понимают даже без слов. Нафига кабанам какие-то слова? И это не считая того, что воин-вепрь и сам порвёт, что кабана, что всадника с конём.

Только мало их. Весь клан, все тридцать воинов, глава был тридцать первый, и даже мальчата-пастушата явились по договору с Рысями защищать свою землю.

Для меня словно закончился длинный, путаный, глупый сон. Денис говорил, что в его игре, как в жизни. Он прав, но с одной существенной поправкой. Как в его жизни. Которая тоже почти игра. Где есть персонажи, какие-то очки успешности и положение, которое они дают.

А я вне игры. Пусть папка твердит, что я должен научиться жить без оглядки на деда, благодаря деду я могу поплёвывать на любые очки. Просто быть собой. Без школы в Англии. Без Кембриджа или Оксфорда. Тем более без Денискиной игры.

Когда эмоции немного улеглись, я решился поговорить о том, что у меня произошло, с мастером йоги. И он посоветовал мне завести котёнка. Ухаживать и наблюдать за настоящим, совершенным зверем. Мы все звери. Да, некоторые действительно люди, а большинство просто обезьянки на костылях.

Это мастер так сказал если что.

Но и те немногие настоящие люди тоже звери, кроме очень редких моментов, когда нужно принимать человеческие решения. Например, делиться пищей. В природе звери кормят только детёнышей…

Кстати, поэтому некоторые особи до седых волос ведут себя как дети. Такое поведение просто поощряется кормом.

У другого взрослого зверя пищу можно лишь отнять, и этим двуногие звери тоже активно занимаются.

Им просто когда-то внушили, что быть зверем плохо. Так ими проще управлять. Люди животные общественные, подражание и притворство в их природе. Их с детства приучают копировать «правильное» поведение, «правильные» мысли, «правильные» чувства. А на самом-то деле они просто дрессированные звери…

– Кстати, сразу приучай котёнка к лотку, – серьёзно сказал мастер.

– Да, мастер, – так же серьёзно ответил я.

– То есть я не говорю тебе гадить по углам и есть ртом прямо из миски, как животное, – задрав для важности палец, проговорил он. – Научись чувствовать себя таким, какой ты есть. Перестань стыдиться зверя в себе…

Мастер хмыкнул и заговорил весело:

– Знаешь, это просто. Человек ведь животное разумное?

Я кивнул.

– Значит, чтобы зверь стал человеком, он должен осознать, какое он на самом деле животное! – радостно сказал он. – Правда, это забавно?

Я изобразил на табло полуулыбку. Мастер снова стал серьёзным:

– Осознай в себе зверя, прими его и тогда ты сам поймёшь, каким человеком хочешь быть.

– Я постараюсь, мастер, – сказал я почтительно.

Блин, так, наверное, и не узнаю его имени. Спросил у папки, а он с загадочным видом отправил меня спрашивать его самого. Вот мог он просто сказать, что и сам не знает? Корчит из себя…

А мастер действительно загадочная личность. Спросил я его о Денискиной игре, о виртуальном королевстве, как мне ко всему этому относиться, а он снова о животных! Как мой генератор восточной мудрости!

Вот только после его слов я и понял, как следует к этому относиться. Ну и пусть Денис думает, что использовал меня. Или пусть так кто угодно думает. Он пожаловался, и я просто ему помог. Просто так. Ни за что. Я просто помог человеку, поступил по-людски. Человек и должен был так поступить. А зверь бы рассчитывал на пользу для себя, считал бы, что его обманули… использовали.

И до меня всё-таки стало потихоньку доходить, что значит принять, почувствовать в себе зверя. Попросил я у родителей котёнка. Они в принципе не возражали, и за ужином мама спросила Асю, как она относится к этой идее. Та нехотя согласилась, но с условием, что ухаживать за котом я буду сам.

И что вы думаете? Это животное выбрало «хозяйкой по умолчанию» Асю. Кот ходил за ней постоянно, только избегал общества пылесоса и спать залазил ко мне в постель. А лужи за ним вытирал я. Ася назвала его тривиально Барсиком, на мои версии котяра и ухом не вёл.

Разве что реагирует на обращение «мистер Барс», когда я приношу ему что-нибудь вкусненькое. Иначе к нему обращаться кажется фамильярным. Ну, его быстро закормили, разбаловали, и это существо исполнилось собственным достоинством.

С ним он вальяжно возлежит, где нравится, с ним он поворачивает ко мне морду и, не теряя его, спрыгивает и степенно шагает ко мне с таким выражением…

«Упаси тебя Господь разочаровать меня, несчастное создание».

Он был само совершенство и знал об этом. Он ни секунды не сомневался, что все знают об этом, и из одолжения позволял себя гладить, выражая одобрение благодушным урчанием. Он даже не сомневался в том, что мне очень нравится гладить его. Что в этом мой священный долг и моё истинное предназначение.

Мистер Барс наглядно демонстрировал слова мастера. Я не могу ему подражать в обычной жизни, только на тренировках кое-что получается всё лучше. В обыденности мне просто приходится «держать спину» и носить покер-фэйс. Но именно «держать» и «носить», а быть, чувствовать себя я могу таким, какой я есть. Тоже зверем.

И не «в некотором смысле» зверем. А просто зверем. Без смысла. В школе… я как муха вылез из липкой лужи. У «элиты» класса оказалось кое-что общее – они сами себя «элитой» не считали. Ребята просто сильные, сильнее всех в классе – они, как мистер Барс, это знают и им не нужны какие-то доказательства.

Вот к одноклассникам относились… э… снисходительно. Как к слабакам. Это ж только слабакам нужно доказывать, что они не такие уж слабаки, есть кое-кто слабее. Им требуется постоянно кому-то что-то демонстрировать, меряться чем-нибудь. Смешная штука эта школьная психология! «Элита» на поверку оказались настоящими, принципиальными «отщепенцами» – они вне «игры», над «отношениями».

Пришёл я на английский, а Лены нет. Светлана Васильевна сказала, что она попросила перевести её в другую подгруппу. К Дениске. Со мной села Ксюша Фролова, да мне в принципе было фиолетово. То есть Ксюха нормальная девчонка, ей я только обрадовался. А что Лена перевелась…

По идее я должен был переживать. И с облегчением понял, что мне всё равно, что с ней, с кем и как она разговаривает, где сидит – со мной, в другом классе, на другой планете или в другом мире.

С «этими детьми», как говорит Женька, просто не о чем разговаривать. Кому нужны их постики в соцсетях, их мемчики и лайчики? Эти их фенечки и прикольчики! Их дурацкие игрушечки и какие-то там отношения!

Вот Женя и Ваня занимаются кик-боксингом. Ксеня и Катюша каратистки. О Серёге вообще слов нет – у парня уже есть профессия. А я…

А меня они не жалели и не опекали. Им это не нужно. Это, наверное, действительно что-то животное, подростковая система «свой-чужой». «Мы с тобой одной крови». Я тоже никогда ничего не сделаю, чтоб не били и чтобы не смеялись. Или наоборот…

– Знаешь, – как-то сказал Серёга. – Ты походу удачно грохнулся – дурь точно вылетела.